и оттенки характера, жестов, поз, в настроении и т.д. Продолжая везти привычный воз оформления кабинетов, он СТАЛ больше уделять внимания изображению собственного окружения. Скрупулёзно замечал все наши слабости , чудачества и повадки, граничащие порой с пороками, и все это изображал Б СВОИХ рисунках то в виде дружеских шаржей, то в форме едких и жгучих карикатур. И знаменательно то, что они никого не оставляли равнодушным, всех трогали, каждого в какой-то мере задевали, но никого не оскорбляли.

Его творения были предельно доброжелательными, гуманными. На собраниях и совещаниях он почти никогда не выступал, если на это его не принуждали, но более внимательного слушателя и комментатора всех выступлений трудно себе представить. Смотрел, слушал, всё замечал и непрерывно заносил в свою записную книжечку какие-то иероглифы, понятные только ему.

Идёт собрание, скажем, педсовет, кто-то пылко кого-то или чего-то бичует и в это время высеивается в полуоткрытую дверь удивленное лицо преподавателя географии Ивана Федоровича Миронова, как бы спрашивая всех: "Как же это могло случиться?" С приподнятыми от удивления плеча™ останавливался у порога, из переднего кармашка вынимал, стучал длинным указательным пальцем правой руки по циферблату и, искренне поражаясь, произносил: "А у меня -без пяти".При этом от крайнего удивления разводил ладони в разные стороны, широко растопырив длинные идеально музыкальные пальцы. Это повторялось всякий раз в течение года, двух, пяти, десяти к т.д. лет В эти минуты Алексей Романович был на высоте блаженства: он всем свою.! видом ласкал и гладил этого простодушного неряху, как бы говоря ему: "Какой ты молодец' Без тебя было бы нам скучно."А на второй день на стол директора ложился дружеский шарж: "Как всегда".