Сказки А. С. Пушкина, написанные в Болдине

         
         


Царь с царицею простился,
В путь-дорогу снарядился,
И царица у окна
Села ждать его одна.
Ждёт-пождёт с утра до ночи,
Смотрит в поле, инда очи
Разболелись, глядючи
С белой зори до ночи;
Не видать милого друга!
Только видит: вьётся вьюга,
Снег валится на поля,
Вся белёшенька земля.
Девять месяцев проходит,
С поля глаз она не сводит.
Вот в сочельник в самый, в ночь
Бог даёт царице дочь.
Рано утром гость желанный,
День и ночь так долго жданный,
Издалеча наконец
Воротился царь-отец.
На него она взглянула,
Тяжелёшенько вздохнула,
Восхищенья не снесла
И к обедне умерла.

Долго царь был неутешен,
Но как быть? и он был грешен;
Год прошёл как сон пустой,
Царь женился на другой.
Правду молвить, молодица
Уж и впрямь была царица:
Высока, стройна, бела,
И умом и всем взяла;
Но зато горда, ломлива,
Своенравна и ревнива.
Ей в приданое дано
Было зеркальце одно;
Свойство зеркальце имело:
Говорить оно умело.
С ним одним она была
Добродушна, весела,
С ним приветливо шутила
И, красуясь, говорила:
"Свет мой, зеркальце! скажи,
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?"
И ей зеркальце в ответ:
"Ты, конечно, спору нет;
Ты, царица, всех милее,
Всех румяней и белее".
И царица хохотать,
И плечами пожимать,
И подмигивать глазами,
И прищёлкивать перстами,
И вертеться подбочась,
Гордо в зеркальце глядясь.

Но царевна молодая,
Тихомолком расцветая, 
Между тем росла, росла, 
Поднялась - и расцвела,
Белолица, черноброва,
Нраву кроткого такого.
И жених сыскался ей,
Королевич Елисей.
Сват приехал, царь дал слово,
А приданое готово:
Семь торговых городов
Да сто сорок теремов.

На девичник собираясь,
Вот царица, наряжаясь
Перед зеркальцем своим,
Перемолвилася с ним:
"Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех румяней и белее?"
Что же зеркальце в ответ?
"Ты прекрасна, спору нет;
Но царевна всех милее,
Всех румяней и белее".
Как царица отпрыгнет,
Да как ручку замахнёт.
Да по зеркальцу как хлопнет,
Каблучком-то как притопнет!..
"Ах ты, мерзкое стекло!
Это врёшь ты мне назло.
Как тягаться ей со мною?
Я в ней дурь-то успокою.
Вишь какая подросла!
И не диво, что бела:
Мать брюхатая сидела
Да на снег лишь и глядела!

Но скажи: как можно ей 
Быть во всём меня милей? 
Признавайся: всех я краше. 
Обойди всё царство наше, 
Хоть весь мир; мне ровной нет. 
Так ли?" Зеркальце в ответ: 
"А царевна всё ж милее, 
Всё ж румяней и белее". 
Делать нечего. Она, 
Чёрной зависти полна, 
Бросив зеркальце под лавку, 
Позвала к себе Чернавку 
И наказывает ей, 
Сенной девушке своей, 
Весть царевну в глушь лесную 
И, связав её, живую 
Под сосной оставить там 
На съедение волкам.

Чёрт ли сладит с бабой гневной?
Спорить нечего. С царевной
Вот Чернавка в лес пошла
И в такую даль свела,
Что царевна догадалась
И до смерти испугалась
И взмолилась:  "Жизнь моя!
В чём, скажи, виновна я?
Не губи меня, девица!
А как буду я царица,
Я пожалую тебя".
Та, в душе её любя,
Не убила, не связала,
Отпустила и сказала:
"Не кручинься, бог с тобой".
А сама пришла домой.
"Что?- -сказала ей царица.-
Где красавица девица ?"
-"Там, в лесу, стоит одна,-
Отвечает ей она.-
Крепко связаны ей локти; 
Попадётся зверю в когти, 
Меньше будет ей терпеть, 
Легче будет умереть".

И молва трезвонить стала: 
Дочка царская пропала! 
Тужит бедный царь по ней. 
Королевич Елисей, 
Помолясь усердно богу, 
Отправляется в дорогу 
За красавицей душой, 
За невестой молодой.

Но невеста молодая,
До зари в лесу блуждая,
Между тем всё шла да шла
И на терем набрела.
Ей навстречу пёс, залая,
Прибежал и смолк, играя.
В ворота вошла она -
На подворье тишина.
Пёс бежит за ней, ласкаясь,
А царевна, подбираясь,
Поднялася на крыльцо
И взялася за кольцо;
Дверь тихонько отворилась,
И царевна очутилась
В светлой горнице; кругом
Лавки, крытые ковром,
Под святыми стол дубовый,
Печь с лежанкой изразцовой.
Видит девица, что тут
Люди добрые живут;
Знать, не будет ей обидно! -
Дикого меж тем не видно.
Дом царевна обошла,
Всё порядком убрала,
Засветила богу свечку,
Затопила жарко печку,
На полати взобралась
И тихонько улеглась.

Час обеда приближался, 
Топот по двору раздался: 
Входят семь богатырей, 
Семь румяных усачей. 
Старший молвил:  "Что за диво! 
Всё так чисто и красиво.
Кто-то терем прибирал 
Да хозяев поджидал. 
Кто же? Выдь и покажися, 
С нами честно подружися. 
Коль ты старый человек, 
Дядей будешь нам навек. 
Коли парень ты румяный, 
Братец будешь нам названый. 
Коль старушка, будь нам мать, 
Так и станем величать. 
Коли красная девица, 
Будь нам милая сестрица".

И царевна к ним сошла, 
Честь хозяям отдала, 
В пояс низко поклонилась; 
Закрасневшись, извинилась, 
Что-де в гости к ним зашла, 
Хоть звана и не была. 
Вмиг по речи те спознали, 
Что царевну принимали; 
Усадили в уголок, 
Подносили пирожок; 
Рюмку полну наливали, 
На подносе подавали. 
От зелёного вина 
Отрекалася она; 
Пирожок лишь разломила 
Да кусочек прикусила 
И с дороги отдыхать 
Отпросилась на кровать.
Отвели они девицу 
Вверх, во светлую светлицу, 
И оставили одну 
Отходящую ко сну.

День за днём идёт, мелькая, 
А царевна молодая 
Всё в лесу; не скучно ей 
У семи богатырей. 
Перед утренней зарёю 
Братья дружною толпою 
Выезжают погулять, 
Серых уток пострелять, 
Руку правую потешить, 
Сорочина в поле спешить, 
Иль башку с широких плеч 
У татарина отсечь, 
Или вытравить из леса 
Пятигорского черкеса
А хозяюшкой она 
В терему меж тем одна 
Приберёт и приготовит, 
Им она не прекословит. 
Не перечат ей они. 
Так идут за днями дни.

Братья милую девицу 
Полюбили. К ней в светлицу 
Раз, лишь только рассвело,
Всех их семеро вошло. 
Старший молвил ей: "Девица, 
Знаешь: всем ты нам сестрица, 
Всех нас семеро, тебя 
Все мы любим, за себя 
Взять тебя мы все бы ради, 
Да нельзя, так, бога ради, 
Помири нас как-нибудь: 
Одному женою будь, 
Прочим ласковой сестрою. 
Что ж качаешь головою? 
Аль отказываешь нам? 
Аль товар не по купцам?"

"Ой вы, молодцы честные, 
Братцы вы мои родные,-
Им царевна говорит, 
Коли лгу, пусть бог велит 
Не сойти живой мне с места. 
Как мне быть? ведь я невеста. 
Для меня вы все равны, 
Все удалы, все умны,
Всех я вас люблю сердечно; 
Но другому я навечно 
Отдана. Мне всех милей 
Королевич Елисей".

Братья молча постояли 
Да в затылке почесали. 
"Спрос не грех. Прости ты нас, 
Старший молвил поклонясь.-
Коли так, не заикнуся 
Уж о том".- "Я не сержуся,-
Тихо молвила она,-
И отказ мой не вина". 
Женихи ей поклонились, 
Потихоньку удалились, 
И согласно все опять 
Стали жить да поживать.

Между тем царица злая, 
Про царевну вспоминая, 
Не могла простить её, 
А на зеркальце своё 
Долго дулась и сердилась; 
Наконец об нём хватилась 
И пошла за. ним и, сев 
Перед ним, забыла гнев, 
Красоваться снова стала 
И с улыбкою сказала: 
"Здравствуй, зеркальце! скажи, 
Да всю правду доложи: 
Я ль на свете всех милее, 
Всех румяней и белее?" 
И ей зеркальце в ответ: 
"Ты прекрасна, спору нет;
Но живёт без всякой славы, 
Средь зелёныя дубравы, 
У семи богатырей 
Та, что всё ж тебя милей".
И царица налетела 
На Чернавку:  "Как ты смела 
Обмануть меня? и в чём!.." 
Та призналася во всём: 
Так и так. Царица злая, 
Ей рогаткой угрожая, 
Положила иль не жить, 
Иль царевну погубить

Раз царевна молодая, 
Милых братьев поджидая, 
Пряла, сидя под окном. 
Вдруг сердито под крыльцом 
Пёс залаял, и девица 
Видит: нищая черница 
Ходит по двору, клюкой 
Отгоняя пса. "Постой, 
Бабушка, постой немножко, -
Ей кричит она в окошко,-
Пригрожу сама я псу 
И кой-что тебе снесу".
Отвечает ей черница: 
"Ох ты, дитятко девица! 
Пёс проклятый одолел, 
Чуть до смерти не заел. 
Посмотри, как он хлопочет! 
Выдь ко мне". - Царевна хочет 
Выйти к ней и хлеб взяла, 
Но с крылечка лишь сошла, 
Пёс ей под ноги и лает, 
И к старухе не пускает; 
Лишь пойдёт старуха к ней, 
Он, лесного зверя злей, 
На старуху. Что за чудо? 
"Видно, выспался он худо,-
Ей царевна говорит. -
На ж, лови!" -и хлеб летит. 
Старушонка хлеб поймала; 
"Благодарствую, - сказала, -
Бог тебя благослови; 
Вот за то тебе, лови!" 
И к царевне наливное, 
Молодое, золотое 
Прямо яблочко летит... 
Пёс как прыгнет, завизжит... 
Но царевна в обе руки 
Хвать- поймала. "Ради скуки 
Кушай яблочко, мой свет. 
Благодарствуй за обед..." - 
Старушоночка сказала, 
Поклонилась и пропала... 
И с царевной на крыльцо 
Пёс бежит и ей в лицо 
Жалко смотрит, грозно воет, 
Словно сердце пёсье ноет, 
Словно хочет ей сказать: 
Брось! - Она его ласкать,
Треплет нежною рукою: 
"Что, Соколко, что с тобою? 
Ляг!" - и в комнату вошла, 
Дверь тихонько заперла, 
Под окно за пряжу села 
Ждать хозяев, а глядела 
Всё на яблоко. Оно 
Соку спелого полно, 
Так свежо и так душисто, 
Так румяно-золотисто, 
Будто мёдом налилось! 
Видны семечки насквозь... 
Подождать она хотела 
До обеда; не стерпела, 
В руки яблочко взяла, 
К алым губкам поднесла, 
Потихоньку прокусила 
И кусочек проглотила... 
Вдруг она, моя душа, 
Пошатнулась не дыша, 
Белы руки опустила, 
Плод румяный уронила, 
Закатилися глаза, 
И она под образа 
Головой на лавку пала 
И тиха, недвижна стала...

Братья в ту пору домой 
Возвращалися толпой 
С молодецкого разбоя. 
Им навстречу, грозно воя, 
Пёс бежит и ко двору 
Путь им кажет. "Не к добру! -
Братья молвили: - печали 
Не минуем". Прискакали, 
Входят - ахнули. Вбежав, 
Пёс на яблоко стремглав 
С лаем кинулся, озлился, 
Проглотил его, свалился 
И издох. Напоено 
Было ядом, знать, оно. 
Перед мёртвою царевной 
Братья в горести душевной 
Все поникли головой 
И с молитвою святой 
С лавки подняли, одели, 
Хоронить её хотели 
И раздумали. Она, 
Как под крылышком у сна, 
Так тиха, свежа лежала, 
Что лишь только не дышала.
Ждали три дня, но она 
Не восстала ото сна. 
Сотворив обряд печальный, 
Вот они во гроб хрустальный 
Труп царевны молодой 
Положили - и толпой 
Понесли в пустую гору 
И в полуночную пору 
Гроб её к шести столбам 
На цепях чугунных там 
Осторожно привинтили 
И решёткой оградили -
И, пред мёртвою сестрой 
Сотворив поклон земной, 
Старший молвил:  "Спи во гробе; 
Вдруг погасла, жертвой злобе, 
На земле твоя краса; 
Дух твой примут небеса. 
Нами ты была любима 
И для милого хранима - 
Не досталась никому, 
Только гробу одному".

В тот же день царица злая,
Доброй вести ожидая,
Втайне зеркальце взяла
И вопрос свой задала:
"Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех румяней и белее?"
И услышала в ответ:
"Ты, царица, спору нет,
Ты на свете всех милее,
Всех румяней и белее".

За невестою своей 
Королевич Елисей 
Между тем по свету скачет. 
Нет как нет! Он горько плачет,
И, кого ни спросит он, 
Всем вопрос его мудрён; 
Кто в глаза ему смеётся, 
Кто скорее отвернётся; 
К красну солнцу наконец 
Обратился молодец:
"Свет наш солнышко! Ты ходишь
Круглый год по небу, сводишь
Зиму с тёплою весной,
Всех нас видишь под собой.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видало ль где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ей".- "Свет ты мой,-
Красно солнце отвечало, -
Я царевны не видало.
Знать, её в живых уж нет.
Разве месяц, мой сосед,
Где-нибудь её да встретил
Или след её заметил".

Тёмной ночки Елисей 
Дождался в тоске своей, 
Только месяц показался, 
Он за ним с мольбой погнался. 
"Месяц, месяц, мой дружок, 
Позолоченный рожок! 
Ты встаёшь во тьме глубокой, 
Круглолицый, светлоокий, 
И, обычай твой любя, 
Звёзды смотрят на тебя. 
Аль откажешь мне в ответе? 
Не видал ли где на свете 
Ты царевны молодой? 
Я жених ей".- "Братец мой,-
Отвечает месяц ясный,-
Не видал я девы красной.
На стороже я стою 
Только в очередь мою. 
Без меня царевна, видно, 
Пробежала".- "Как обидно!" - 
Королевич отвечал. 
Ясный месяц продолжал: 
"Погоди; об ней, быть может, 
Ветер знает. Он поможет. 
Ты к нему теперь ступай, 
Не печалься же, прощай".

Елисей, не унывая,
К ветру кинулся, взывая:
"Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Всюду веешь на просторе,
Не боишься никого,
Кроме бога одного.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених её". - "Постой,-
Отвечает ветер буйный,-
Там за речкой тихоструйной
Есть высокая гора,
В ней глубокая нора;
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места;
В том гробу твоя невеста".

Ветер дале побежал. 
Королевич зарыдал 
И пошёл к пустому месту, 
На прекрасную невесту 
Посмотреть ещё хоть раз. 
Вот идёт; и поднялась 
Перед ним гора крутая;
Вкруг неё страна пустая; 
Под горою тёмный вход. 
Он туда скорей идёт. 
Перед ним, во мгле печальной, 
Гроб качается хрустальный, 
И в хрустальном гробе том 
Спит царевна вечным сном. 
И о гроб невесты милой 
Он ударился всей силой. 
Гроб разбился. Дева вдруг 
Ожила. Глядит вокруг 
Изумлёнными глазами 
И, качаясь над цепями, 
Привздохнув, произнесла: 
"Как же долго я спала!"
И встает она из гроба...
Ах!.. и зарыдали оба.
В руки он ее берет
И на свет из тьмы несет.
И, беседуя приятно,
В путь пускаются обратно,
И трубит уже молва:
Дочка царская жива!

Дома в ту пору без дела 
Злая мачеха сидела 
Перед зеркальцем своим 
И беседовала с ним, 
Говоря: "Я ль всех милее, 
Всех румяней и белее?" 
И услышала в ответ: 
"Ты прекрасна, слова нет, 
Но царевна всё ж милее, 
Всё румяней и белее". 
Злая мачеха, вскочив, 
Об пол зеркальце разбив, 
В двери прямо побежала 
И царевну повстречала.
Тут её тоска взяла, 
И царица умерла. 
Лишь её похоронили, 
Свадьбу тотчас учинили, 
И с невестою своей 
Обвенчался Елисей; 
И никто с начала мира 
Не видал такого пира; 
Я там был, мёд, пиво пил, 
Да усы лишь обмочил.