С начала XX века начались для России, для всех уголков страны лихие времена. Первая мировая война, начавшись за пределами государства, открыла счет нелегким испытаниям для всех его граждан. Две революции, одна за другой, гражданская война, восстановление разрушенного хозяйства и снова война, на этот раз уже Великая Отечественная (а для всего человечества - Вторая Мировая)... И это на протяжении каких-то 30-40 лет, срок небольшой в сравнении с нормальной длительностью человеческой жизни. Но мало кто пережил эти годы, уцелев в этих испытаниях, от некоторых семей не осталось и следа.

До Нижнего Новгорода не дошла ни одна "линия фронта", никто из наших "нижегородцев" не принимал участия в военных действиях и, тем не менее, никто из них не дожил до "почтенного возраста". Ранняя смерть многих из них, возможно, уже есть следствие неблагоприятных условий, но, как говорится, возможно, тем самым Бог избавил их от более тяжких испытаний. Николай Степанович Ненюков (HI6) умер в 1907 году в возрасте 37-ми лет, Сергей Степанович (Н17) умер в 1914 году - 42-х лет, Степан Степанович (Н19) умер в 1919 год}- 43-х лет. Вдали от родных мест чуть дольше прожили Федор(Н20) (51 год) и Константин (Н 18; (53 года).

Воля судьбы или предчувствие беды уводили далеко от родных (и "неспокойных") мест. Евпраксия Степановна Ненюкова (HI5), выйдя замуж за Комова Петра Петровича, жила в Санкт-Петербурге, затем (еще до революции) в Финляндии (на территории, в те времена еще являющейся территорией России). Константин Степанович (HI8), являясь представителем фирмы Нобеля (по фамильной легенде), воспользовался дипломатической почтой и переправил часть имеющихся капиталов за границу. Затем он смог вывезти в Ниццу (Франция) свою семью - жену, Юлию Сергеевну, и дочь - Нину (Н29), 1911 года рождения. Последний раз Константин Степанович с дочерью приезжал в Нижний Новгород в 1920-м году, чтобы проститься с родней.

А родни то осталось всего-ничего: от семьи Николая Степанович; - вдова Татьяна Александровна и две дочери: Анна (1126). 1 895 год* рождения, и Наталия (Н27). 1897 года рождения; да от семьи Степа на Степановича (1119) - вдова Мария Ивановна с детьми: AHHOЙ (Н30), 1904 года рождения, Степаном (Н31). 1906 года рождения, и Ксенией (Н32). 1908 года рождения. (Федор Степанович Ненюков: (Н20) по данным, предоставленным эстонскими учеными, жил и работал в Таллине с 1918 года, умер в 1934 году).

Остатки этих двух нижегородских семей при новой власти оказались в существенно различном положении. В достаточно просторном и элитно расположенном доме семьи Ненюкова Николая Степановича по переулку Холодном) (это рядом с зданием Государственного банка, построенным в 1913 году на земле усадьбы Ненюковых в центре города) "квартировал" инженер Владимир Львови Лычковский, направленный из Санкт-Петербурга в Нижний Новгород для работ по развитию электрического транспорта (Л. 5 с.210)). (К юбилею Дня Радио 23.04.2004 г. по нижегородском) р дио звучала пленочная запись 1955-60 года выступления В.Л. с во поминаниями об учебе с 1903 г. в Петербургском электротехническом институте, о встречах с А.С. Поповым). В 1918 году Владимь Львович женился на Анне Николаевне Ненюковой (1126), в 1919 г; у них родилась дочь Ирина.

Владимир Львович, высококлассный специалист (некоторое время, до 1930 г., являлся руководителем совнархоза), оказался, видим достаточно надежным "прикрытием" для своей семьи (и проживавшей вместе с ними тещи, Татьяны Александровны) и для Наташ Николаевны (Н27) (сестры жены В.Л.), проживавшей в нижнем Новгороде вместе с Еленой Александровной Кухтериной (М5) (сес рой Татьяны Александровны). (Владимиру Львовичу настоятель советовали скрыть эти родственные отношения, "обрубить" этот компрометирующий "хвост").

Возможно, некоторым смягчающим обстоятельством в этой ситуации являлась материальная помощь (еще до революции) со стороны Татьяны Александровны и Елены Александровны, оказыв мая ими неоднократно своей сестре Марии Александровне Мал (М8) в издании марксистской и большевистской литературы, а так-непосредственное участие в этой деятельности самой Елены Ал сандровны и брага Сергея Александровича Малых (М9)(Л. 1 1, с. 127) (правда, этот факт биографии, как и другие былые "революционные" заслуги, не спасет Сергея Александровича от ареста и гибели в 1938 году). Татьяна Александровна умерла в декабре 1941 года, в первую тяжелую военную зиму (могилу ей в мерзлой земле долбили "за хлеб").

Значительно хуже складывались обстоятельства для семьи Степана Степановича (HI9). Марию Ивановну с детьми "уплотнили" -переселили в небольшую комнатку в пристройке к большому дому ("на Набережной Оки"), а дом заселил "революционный пролетариат", матросы, "латышские стрелки". "Уплотнение" было еще самой мягкой репрессивной мерой. Эту меру применили и к Рукавишниковым, выселив их из дома-дворца (Л. 42, с. 177). Бывшие звания и привилегии теперь стали опасным фактом биографии. Иногда избежать преследований, хотя бы временно, удавалось сменив место жительства или фамилию (Л. 42, с. 159) (возможно, в этом причина "утраты", уничтожения многих личных документов, писем, уничтожения надгробий, беспризорности "компрометирующих" мест захоронения). "... В конце февраля 1918 года большевики наложили на Нижний Новгород контрибуцию в 50 миллионов рублей. Городское купечество категорически отказалось платить грабительский налог, тогда в ночь с 23 на 24 февраля новая власть арестовала 50 богатейших людей города... Пребывание в тюрьме и угроза расстрела сделали купцов сговорчивей - они согласились собрать нужную сумму денег. А ровно через месяц жуткий "спектакль"повторился - нижегородских купцов снова погнали в тюрьму, требуя новых денег" (Л. 42, с. 159).

Подобным арестам подвергалась и Мария Ивановна. Ее, видимо, не спасало "крестьянское" происхождение, а ее религиозность в условиях разграбления церквей и повальных арестов священников (Л. 55, с. 112) являлась только отягчающим фактором. Известно, например, что ей инкриминировали ."самораскулачивание" за то, что она "самовольно" разрешила разобрать и передать сруб дома с участка земли Ненюковых вблизи села Зименки на строительство местной школы.

Старшая дочь Марии Ивановны - Анна Степановна Н30) в 30-годы оказалась на какое- то время в Кзыл-Орде ("...ведь я там гож была..." - из письма АС. к С.С.(Н31) 21.08.38 г.) - в одном из "казахстанских концлагерей" (Л. 42. с. 160). По одной из версий, она ездила "с поручением" к сосланным туда нижегородским священникам. Впоследствии Анна Степановна, при содействии В.Л. Лычко ского, устроилась на работу в канцелярию какой-то городской службы, но при строжайшем условии сохранения в тайне их родственных с В.Л. отношений ("а молчать А.С. умела" - по свидетельству " близких).

Это качество тогда было наинеобходимейшим. Вот строки и письма Марии Ивановны сыну С.С. Ненюкову (не стесняющемуся говорить напрямую "правду матку" (Л. 26)), в Ленинград (15.12.35 г. "...у Малых вообще и о себе ничего не говори - ни худо, ни хорошо... не стоит, чтобы они все знали. Мы о тебе им ничего не говорим. Аня тоже скрывает о В. Львовиче все: сколько он получает утвержден ли он профессором - кажется, нет - это только мне Т. (Татьяна Александровна (Н16-ж). - С.Н.) потихоньку говорит. Так тебе не советую очень принимать к сердцу всего. Самое главное быть здоровым, остальное все хорошо. Вспомни положение лет назад: гораздо было хуже, когда вы все учились, не работал ник из вас, да все обошлось".

Анна Степановна окончила пединститут, перед войной поступи в аспирантуру, в 1951 году защитила кандидатскую диссертацию "Предлоги и обстоятельства в древне-английском языке" (Л.24), работала преподавателем в Нижегородском пединституте. В 197( годы ей удалось приобрести однокомнатную квартиру в Haгорном микрорайоне в кооперативном доме по ул. Козицкого. Эта сов| менная квартира, с балконом для цветов и видом на лесной склон ( хотя такая же маленькая, как и прежнее жилье (комната, совершен без "удобств" в отеческом доме), стала для Анны Степановны и Марии Ивановны верхом их скромного благополучия на старости лет.

В один из моих приездов, Анна Степановна предложила мне пройти на территорию Благовещенского монастыря, имевшего тогда (в 1970-е годы) совершенно заброшенный вид. Лишь кое-где на стенах храмов синими лоскутами просвечивали остатки росписи. В углу, у монастырской стены, лежало несколько разбитых надгробий. Освобожденная от надгробий земля этих монастырских кладбищ служившая, видимо, в годы войны для огородных посадок, заросла сорняками. Трудно было представить и запомнить, где тут были погребены Ненюковы... Высокая образованность и культура Анны Степановны не контрастировали, а гармонично сочетались с ее мягкой религиозностью: обязательно перекрестит "на дорожку"... Анна Степановна делала для Нижегородской Епархии переводы некоторых английских текстов и писем. Умерла А.С. в 1995 г.

Сын Марии Ивановны Степан Степанович (Н31) с 1918 года работал внештатным сотрудником Нижегородского Естественно-исторического музея, затем в хозяйстве пос. Северная Колта (вблизи села Зименки). В 1924 году он поступил в Донской сельскохозяйственный институт (г. Новочеркасск), затем работал в Ленинграде, погиб в 1942 году.

В годы Великой Отечественной войны г. Горький неоднократно подвергался бомбежкам, обычно во время ночных налетов. В течение 1941-1943 годов на город было сброшено более 6-ти тысяч фугасных и зажигательных бомб (Л. 55, с.271). Дом на Набережной Оки, расположенный в районе моста, промышленных предприятий и складов, был очень опасным местом.

Младшая дочь Марии Ивановны, Ксения Степановна (Н32), с детьми (Екатериной и Марией) и Марией Ивановной были "эвакуированы" в деревню Кузики Кировской области (видимо, вместе с "Госсортфондом". в котором К.С. тогда работала). Муж Ксении Степановны, Лебедев Владимир Николаевич, в это время был на фронте. В деревне Кузики Мария Ивановна получила извещение о смерти своего сына, Степана Степановича Ненюкова (НЗ1), в апреле 1942 года в блокадном Ленинграде.

Анна Степановна оставалась в Горьком (училась и работала), а во времена наиболее частых налетов ночевала у Лычковских ("спала на этом диване" - по словам И.В. Лычковской) - Лычковские тогда уже жили в "профессорском" доме на улице Минина (В.Л. Лычковский являлся профессором Института водного транспорта).

Жестоко бурное время обошлось и с семейством Малых. Дети Александра Герасимовича (М2) еще до революции, по мере учебы, взросления, избрали для себя разные дороги. Старшие Татьяна (М и Елена (М5) продолжили традиции купечества - вышли замуж купцов, младшие - Мария (М8) и Сергей (М9) - посвятили свою жизнь "революционной борьбе" (Л. 11, 36). Марии лишь чудом уд лось избежать ареста за свою деятельность, Сергей неоднократно побывал в ссылке. В советское время Сергей Александрович Мши работал в дирекции музея Л.Н. Толстого в Ясной Поляне (Л. 3 с. 155), в 1937 году был арестован. Петр Александрович Малых (М до ареста в 1937 году некоторое время жил в г. Горьком, работ бухгалтером. Не обошла трагедия и семью Марии Малых (Л. 11, 168). Вот письмо (22 окт. 2000 г.) Надежды Леонидовны Фомичевой внучки Сергея Александровича Малых:

"...Большой труд в составлении истории наших семей сделан Е лентиной Сергеевной (Ml5) Малых. Именно ее записи касаются главным образом жизни Сергея Александровича Малых (родне брата Татьяны Александровны (М4) Малых - Ненюковой), и его детей: Людмилы Сергеевны (Ml4) Малых - Коноваловой (моя мам Валентины Сергеевны (Ml5) Малых - Куликовой и их младше брата Николая Сергеевича (Ml6) Малых (последние годы жил семьей в г.Миассе, сейчас уже давно, к сожалению, мертв)...

Я родилась в 1938 году в семипалатинской пересыльной тюрьмы Мои родители, Леонид и Людмила Коноваловы, были арестован как и мой дед, Сергей Александрович Малых, именно в г. Семипш тинске. где их всех свела судьба в единой семье. Ранее была арестована и расстреляна Эрика Малых - Эдельман (М13).

Вот эти первичные обстоятельства повлияли на мою судьбу в тс что я стала как бы "общим" ребенком и "кочевала" среди своих родных. В моем воспитании приняла участие и Валентина Сергеев (М 15) (они оставили нас (Надежду и ее более старших брата и сестру. - С.Н.) у себя, скрывая, что мы не их дети), особенно помог дядя Шура Тарасов (М10) (моя мама была его любимой двоюродной сестрой и их всю жизнь связывали очень теплые родственные ОТНОшения), "Леля" (Елена Александровна (М5 ) ) и Наталья Николаевна Ненюкова (Н27) (последние особенно помогали материально).

В 1955-1958 годах я жила в Иркутске у Валентины Сергеев Малых, а затем, после окончания геологоразведочного техникума перебралась к дяде Шуре Тарасову (М10) в г. Горький, где прожила до поступления в 1961 году в Казанский университет. По профессии я, как и B.C. Малых, и А.И. Тарасов, геолог. Все последующие годы, уже живя в Казани, по возможности, я приезжала в Нижний Новгород. К сожалению не так часто, как хотелось. У меня был тяжело болен муж. который умер в 1993 году. Мои "горьковчане" для меня такие же родные, близкие люди, как B.C. Малых и ее семья. Дядя Шура Тарасов называл меня своей второй дочерью...

Мой интерес к истории и в узком, семейном, и в более общем смысле, можно сказать, "генный". Мой дед, С.А. Малых (М9), был увлеченным коллекционером. Эту любовь к собирательству гербариев, марок, открыток и т.д. он прививал и своим детям, которые если сами не собирали, то хранили его коллекции или то, что от них оставалось. Так в 1946 году, по возвращении моей матери Л.С. Коноваловой (урожд. Малых) (Ml5) с Колымы, к ней перешли на хранение часть сборов его марок и они помогли нам выжить в голодные послевоенные годы в городе Макеевке и т.п. Каким-то образом, эта черта характера моего деда ("коллекционирование", как говорили в XIX веке) проявилась и у меня прежде всего в потребности сохранить Память о нашей Семье, а также в том, что я, неожиданно для себя самой, стала музейным работником..."(Надежда Леонидовна Фомичева - заслуженный работник РТ, член Международного Совета Музеев, являлась директором Геолого-минералогического музея Казанского Государственного Университета, умерла в 2003 году).

Еще более "густо" драматическими событиями насыщены судьбы семей Классен и Нейфельд. Они оказались (совершенно не по своей воле) в "водовороте" всех социальных, национальных и религиозных проблем, всех революционных и военных действий. Еще в начале Первой мировой войны, в 1914 году, с появлением "ликвидационных законов" (лишение права на владение землей и пр.) началось выселение немецких колонистов из Волынской губернии (Л. 58, с. 409). Затем времена Гражданской войны, неоднократные смены власти, "контрибуции", конфискации и грабежи, банды Махно (махновцами в 1920 году был расстрелян Николай Классен (К24))...Тяжело пришлось тем, кто в эти годы не решился (или не смог) уехать за границу (хотя уехавшим пришлось тоже помыкаться немало).

В 1921 году советская власть окончательно утвердилась в Таврической губернии, была образована Крымская АССР. Классены ЛИшились заводов и землевладений, в прошлое ушла общинная фор\ хозяйствования меннонитов. В 1922 году семья Якова Яковлеви Нейфельд и Екатерины Абрамовны Классен (К 10) обосновываете в Симферополе, здесь Яков Яковлевич работает инженером в муке мольной промышленности. Новый Год - 1928-й они встречают с светлыми надеждами. С ними их четверо детей: старшая дочь Екатерина Яковлевна (К32) с мужем Давидом Яковлевичем Классен (К2^ и сыном; сын Яков(КЗ 1) с женой Марией Классен (К25); сын Генри (КЗЗ), младшая дочь Эрика (К34). В 1928 году молодая семья Давид и Екатерины уезжает в Аргентину. Яков Нейфельд (К31) умер дс вольно рано, оставив вдовой Марию (К25).

Трудности нарастали. В 1933 году умер Яков Яковлевич Пег фельд, тяжело заболев (гепатитом?) во время одной из командировок в Среднюю Азию. В 1937 году репрессии ударили и по этой семье были арестованы Екатерина Абрамовна (К 10) и Генрих (КЗЗ). Во как - намеками - об этом говорят строчки писем.

И.А. (К36) из Симферополя для Э.Я. (Н31-ж) в Ленинград: 25.03.38 г. "Бабуся пока что еще не вернулась домой. Марьянчик (еще одно детское имя дочери С.С. и Э.Я. - С.Н.) скучает и одно временно шалит)),

М.И. (Н19-ж) для С.С. (НЗ 1) и Э.Я. в Ленинград: 06.04.38 г. "Ира, ты пишешь, что Ляля (дочь С.С. и Э.Я.) растет без бабушки, без которой - Екатерины Абрамовны'?..".

От М.А. (К35) для Э.Я. в Ленинград: 32.05.38 г. "У вас в саду красиво цвела сирень белая, но не очень много, но тюльпаны мамины были необыкновенные: ярко-красные кучерявые и желтые, и пестрые, а особенно белые махровые. Хотя бы бабуничка уже поскорее была дома со своими внучатками. Я надеюсь, что она вернется и опять захлопочет по хозяйству. Такая она труженица и как любит цветы и сад".

От Э.Я. из Симферополя для С.С. в Ленинград (Эрика Яковлевна уже вернулась из Ленинграда домой - в Симферополь, и речь идет о ее следующей поездке в Ленинград): 18.08.38 г. "Моя поездка по-прежнему зависит от окончания дела, которое пока еще не выяснено".

В письме от Э.Я. из Симферополя для С.С. в станицу Андрюковскую (в экспедицию, Сев. Кавказ): 22.09.38 г. "...дело идет к зиме и предвидятся расходы по хозяйству, да и для мамы, пожалуй, тоже сейчас надо держать деньги наготове. Думаю, что этот вопрос в скором будущем будет разрешен. Ждем ответ из Москвы...".

Надеждам на возвращение Екатерины Абрамовны и Генриха не суждено было сбыться. А "вопрос" разрешился обычным в те времена образом: родственникам, пришедшим на свидание с Е.А. и Генрихом, принесшим для них теплую одежду, следователь сказал: "не ищите их - им ничего не надо".

Вдовой осталась Лили - молодая жена Генриха. Эрика Яковлевна (К34) уцелела от ареста, видимо, потому, что в это время жила и работала в Ленинграде. А потом в автобиографиях (в отдел кадров, при оформлении на работу) Э.Я. писала коротко: "Мать умерла в 1938 году".

С 1939 года Эрика Яковлевна с детьми живет в г. Симферополе, работает в Крымской Карантинной Инспекции. Здесь, в домашних условиях, в уходе за детьми ей помогает как мать сестра матери, тетя Анна Абрамовна Классен (К 12). Но и эти тяготы сменяются еще более тяжелыми невзгодами. Началась Великая Отечественная война. В августе 1941 года крымские немцы (и другие "неблагонадежные" национальности) ночью были собраны и вывезены из Крыма автомашинами (на Северный Кавказ) и поездами (на Урал, в Казахстан, Сибирь) (Л. 58, с.409). Основным аргументом, видимо, являлся постулат "предают только свои". ("Депортация" - так называлось впоследствии это мероприятие). Высланные были определены в промышленность (шахты, лесоповал и т.п. - "трудармия") и в сельское хозяйство ("промкомбинаты" и т.п.).

Лихо коснулось и взрослых, и детей, причем при самых невообразимых обстоятельствах. Вот два самых близких примера, которые можно было бы назвать курьезами в этой общей трагедии. Эрика Яковлевна Нейфельд (К34) ("с семьей") была репрессиро вана как немка (у нее и в паспорте было - "немка"), а ее муж Пеню ков Степан Степанович (Н31) пострадал от немецкой блокады. С.С Ненюков скончался в блокадном Ленинграде в апреле 1942 год (Л. 26, с.290), а чуть позже летом 1943 года в условиях ссылки, не уюта и скитаний (в Сибири, в селе Верх- Чебула) умерла его семи летняя дочь.

Двоюродная сестра Э.Я. Нейфельд - Ирина Абрамовна (К36) К> ренышева (русская и по фамилии - по мужу, и по национальности в паспорте, и мать у нее русская) с сыном и вместе со своей сестро Марией Абрамовной (К35) Мацко (она тоже с сыном) были вывезе ны на Северный Кавказ (мужья Ирины и Марии служили в Советской Армии). Здесь у Ирины Абрамовны умирает сын, а чуть позж она получает известие о гибели мужа. После войны Ирина Абрамов на тяжело переживала эти потери. Чтобы повидаться с родственныками она в 1948 году приезжает в Сибирь (в город Мариинск) "в юности" к Э.Я. Нейфельд и А.А. Классен. Здесь ее и застает "Указ 194 года" о "закреплении" немцев на местах проживания. Так она. восторженная энтузиастка в молодости, специалист по виноградарств) сотрудница знаменитой крымской Массандры, оказалась на "носе лении" в Сибири без права выезда (состояла "на спецучете") на долгие годы.

В Сибири Ирина Абрамовна (как и Эрика Яковлевна) работал преподавателем биологии, химии в городских школах, техникуме В 1956 году Ирине Абрамовне удалось перебраться несколько ближ< к родственникам мужа в город Красное Пламя (Владимирской области), потом в город Кировоград - к племяннику, сыну Марии Абрамовны (К35). Позже она и Эрика Яковлевна могли летом (в от пуск) наведываться в Крым, в Симферополь, но без права на постепенное место жительства. Тяжело больная, в 1982 году, Ирина Абрамовна приехала в город, Симферополь, вскоре умерла и похоронена там. Эрика Яковлевы умерла в 1980 году и похоронена в Новосибирске. Анна Абрамовн Классен умерла в 1956 году, похоронена в Мариинске. Многих таких "приезжих" приютила сибирская земля.

В 1991 году было разрешено возвратиться в Крым и немцам, и крымским татарам, и другим депортированным национальностям (у немцев даже появилась возможность выезда в Германию), но в результате раздела СССР, законы о реабилитации, принятые в России, не действовали в других республиках. Для молодых, желающих вернуться в Крым, там не было ни жилья, ни работы, а у оставшихся в живых стариков уже не было здоровья, их прежнее жилье было давно занято. Это "курьез" государственного масштаба: свобода возвращения на недоступную родину, вернее - "предоставление неосуществимых прав на свободу возвращения".