Трудно мне теперь представить себе жизнь более неустроенную, чем жизнь моих родителей. А для того поколения, возможно, более устроенной, спокойной жизни и не существовало. Не удивительно, что, оказавшись вдали от родных мест, в отрыве от родственников и знакомых, Э.Я. так внимательно относилась к переписке с ними, бережно хранила все письма. Кроме того, только по частной переписке через знакомых можно было тогда найти адрес затерявшегося или сосланного родственника (конечно, если письмо вообще не исчезнет в пути).

Каждый раз, и при чтении письма, и при составлении ответа, происходит заочное, но потому еще более сосредоточенное и активное участие в этом, одностороннем каждый раз, процессе общения. Письма, кроме того, можно перечитывать много раз, как только душа пожелает, чувствовать в каждой строчке характер и настроение, и даже состояние здоровья дорогого тебе человека. Письма сохраняют прикосновение и ласку теплой человеческой руки, даже если человека давно нет в живых. (Мария Абрамовна Мацко обязательно вкладывала в конверт малюсенький незаметный ароматный крымский цветочек - лаванду и т.п.). Судя по письмам, душа Э.Я. была подобием большого храма, где хватало места памяти о каждом, обо всех.

Поэтому никак нельзя было отнестись пренебрежительно к оставшимся без материнской опеки письмам. Некоторое время письма в адрес матери еще продолжали приходить, надо было сообщать о ее смерти. Несколько записных книжек Э.Я. содержат странички со списками адресов. Списки разной давности, видимо, многократно перезаписанные, с вычеркнутыми в одном, и уже отсутствующими в другом списке, фамилиями. Эти списки помогли немного разобраться с неразборчивыми подписями, с нечеткими почтовыми штемпелями на конвертах.

Иногда в письме сообщалось о дне рождения, о датах жизни, о месте жительства и т.п. Эти данные я брал на заметку, но чтобы потом не запутаться в этих заметках, пришлось придумать систему нумерации конвертов и выписок. Что-то подобное пришлось применить и для фотоснимков. Доступность копирования облегчала сложные ситуации - на копии группового снимка можно было нанести любую разметку.

Письменный "архив" дополняли несколько книг, также содержащих сведения о моих родственниках. Это, прежде всего, "Каталог птицеводства Степана Степановича Ненюкова, 1908 г." (Л. 14) (моего деда), уже ветхий, но все же сохраненный (в нем несколько строк и о Сергее Степановиче, браге моего дела), подаренный мне в первое посещение Нижнего Новгорода и "Ботанический журнал. № 2, 1969 г."

(Л. 26) (со статьей о моем отце), присланный другом отца И.Т. Васильченко. Была, привезенная матерью из Крыма, книга "Мелитопольский краеведческий музей" (Л. 29), содержащая упоминание о "братьях Классен" - ее родне.

Несколько книг отыскала и переслала нам Людмила Васильевна Тарасова (супруга А.И. Тарасова, работавшая в одной из нижегородских библиотек): "Памятники архитектуры г. Горького" (Л. 43) (с изображением уже знакомого мне дома Ненюковых на набережной р. Оки), "Мария Малых" (Л. II) (с упоминанием о Т.А. Ненюковой, урожденной Малых, супруге Николая Степановича, другого брата моего деда), "Потомки Пушкина" (Л. 20) (с упоминанием о Н.К. Ненюковой, дочери Константина Степановича, еще одного брата моего деда). Среди ботанических книг матери была "Флора Средней России" (Л. 16) с перечнем статей Федора Степановича Ненюкова, четвертого брата моего деда.

Основой, точкой "привязки" каждой выписки, фотографии является конкретный человек, обозначаемый соответствующим личным именем. И тут возникала первая сложность. Оказалось, что традиция сохранения какого-либо имени из поколения в поколение существовала не только у Ненюковых (например, имени Степан), но и в родне матери (имена Яков, Абрам, Екатерина). Еще сложнее, если имя указано только инициалами: например, С.С. может значить Степан Степанович или Сергей Степанович. А к фамилиям, например, Малых или Классен, надо добавлять обязательно полное мужское или женское имя, чтобы исключить неоднозначность. В полном письме (в контексте) этих проблем может не возникнуть, но короткая выписка с такими фамилиями или инициалами может потерять однозначность.

Эти проблемы устраняются путем составления "схемы рода" (родства) или "родословной росписи" (Л. 20-23) и назначения каждому представителю рода или семьи соответствующего условного цифрового обозначения. Тогда вместо длинных словесных перечислений "предков от Адама", подобных, например, "Бытие, гл.25.19: ...Вот родословие Исаака, сына Авраамова...". можно написать короткое "18 - 3(2)", обозначающее: внучка А.С. Пушкина, Елена Александровна Пушкина, где "18" - ее личный "номер". "3(2)" -личный номер ее отца. Александра Александровича Пушкина, состоящего во втором браке (Л. 21, с.280).

"Родословные росписи", составленные Русаковым В.М. (Л. 20-23), могут иметь значительную протяженность, удобны для добавления любого комментирующего текста к каждому имени, но не отображают наглядно ветви рода. Очень наглядны родословные схемы "таблицы", представленные в книгах "Дворянские роды Российской империи" т. 1 - III, 1996 г. Однако, добавление даже несколько слов комментария к имени в такой таблице ухудшает ее наглядность, эти "таблицы" очень сложны в исполнении (в размещении ветвей и отдельных элементов схемы).

Самое деликатное дело, конечно, это назначение номеров, т.к. требует точного знания очередности, точных дат рождения детей в каждой семье, а эти данные не всегда имеются. А как поступить, если ребенок умер при родах или чуть позже? Избежать этого щепетильного момента можно, пользуясь уже опубликованными данными (если таковые есть), однако, очередная перепечатка уже содержащихся в них ошибок (всегда возможных) тоже нежелательна Поэтому публикуемые пронумерованные родословные данные в какой-то мере условны.

Значительная часть писем "архива" Э.Я. была написана еще живущими современниками, но в сохранении и уточнении нуждались данные, прежде всего, о предыдущих, ушедших поколениях. Интерес представляли данные не только о Ненюковых, но и о других, породнившихся в браке с Ненюковыми, семействах. Иногда это позволяло уточнить или дополнить данные, расширить возможности поиска (например, некоторые из Малых жили в Нижнем Новгороде и в Санкт- Петербурге, общались с Ненюковыми). Исходные данные для составления эскизов родословных схем и начала поиска были только по Ненюковым, Рукавишниковым (супруга моего прапрадеда) (из Л. 41, 42), Малых (супруга брата моего деда) (из Л. 11, 35.2), Классен (супруга моего деда по матери). Данные по Ненюковым, с указанием дат жизни для большей части, я получил от А.С. Ненкжовой, а по Классен (имена, но без дат жизни) - от М.А. Мацко (Классен).

Поскольку представляющие интерес данные (о предыдущих -ушедших поколениях, заканчивая поколением моих родителей) имелись только на 4 поколения (для Ненюковых - на 6 поколений), каждая поколенная роспись была представлена в виде таблицы с вертикальными колонками (4 или 6 - по числу поколений). В самой левой колонке - имя первого представителя в этой таблице и (ниже) комментарий к нему. В соседней, правой колонке - имена его детей, сверху вниз - от старшего к младшему и т.д. Получается достаточно наглядный (по ветвям) и легко нумеруемый (буквой и соответствующим каждому имени числом) свод потомков "первооснователя" каждой таблицы

Несколько проще было, пользуясь такой эскизной "нумерацией" составить перечни фотоснимков, писем и книг - без путаницы при указании соответствующих родственников. К таблицам "Потомки Ненюковых" и "Потомки Классен" был составлен предварительный комментарий, сопровождаемый указаниями на неясности и наиболее "узкие" вопросы. Таблицы и комментарий позволяли легко ориентироваться в сложной системе имен и родственных отношений, более четко формулировать вопросы. Эти вопросы предполагалось выяснить с помощью родственников и их знакомых (в переписке или при личных встречах), с помощью книг из различных библиотечных фондов, с помощью ставших уже доступными для частных лиц государственных архивов.

Некоторые книги, например, о Ненюковых - купцах и пароходов-ладельцах (Л.2, 6, 8, 9, 13), о купцах Малых (Л. 34-36) и другие удалось найти в библиотеках Новосибирска, например, в Государственной Публичной Научно-Технической Библиотеке (ГПНТБ, Отдел Редкой Книги).

Достаточно успешными оказались поездки в Нижний Новгород. Уже после смерти А.С. Ненкжовой (1995 г.) многие уточнения и дополнения по родословной Ненюковых и комментарию сделала Ирина Владимировна Лычковская. В книжном магазине "Нижегородская старина" были приобретены (по мере появления в продаже) книги с упоминанием о Ненюковых (Л. 1. 4. 41) и другие. Значительная помощь в этом поиске была оказана сотрудниками Краеведческого отдела Нижегородской областной библиотеки (Людмилой Ивановной Шиян, предоставившей данные из Л. 5, 6, 15 и др.). а также со стороны сотрудников Историко-Архитектурного факультета Нижегородского университета (Н.Ф. Филатов и Т.Н. Ковалева и сотрудников библиотеки Благовещенского монастыря (Л. 3, 4, 45).

В Санкт-Петербурге значительную помощь оказала Татьяне Александровна Пострелова, внучка Марии Малых (Л. 1 I), в уточнении данных и по Малых, и по Ненюковым. У Татьяны Александровны сохранился рукописный набросок родословной схемы Ненюковых (правда, без указания дат жизни), составленный Татьяной Александровной Ненюковой (супругой брата моего деда). Этот вариант подтверждает данные А.С. Ненюковой и дополняет их немного в направлении ветви Тюменевых. С пониманием отнеслись к моей совершенно частной просьб!; в Ботаническом институте (Ивана Тихоновича Васильченко уже не было в живых): нашли в институтском архиве личное дело ботаникг С.С. Ненюкова, разрешили ознакомиться с содержащимися документами, сделать копии с некоторых из них. К сожалению, знакомы> с С.С. Ненюковым сотрудников, "блокадников" уже не осталось. Отыскал я больницу, оказавшуюся последним приютом умирающего С.С. Ненюкова. Главврач сказал мне: "... Архивов за 1942 год нет, хоронили - где придется - даже на территории больницы. Если приходили за больным родственники - отдавали больного на их попечение без каких-либо записей. Только в 1943 году начали вести архив...". Ходил я по территории больницы, оглядывая сохранившиеся старые постройки, изуродованные обстрелами деревья - где же тут закончился тяжелый и короткий век отца?...

После смерти М.А. Мацко (1993 г.), некоторые из оставшихся в Симферополе знакомых помогли дополнить данные по таблице "Потомки Классен" (указали даты жизни), расширить комментарий к ней. Особенно многими воспоминаниями о жизни тогда в этих краях, о Классен и Нейфельд (родители моей матери), о себе, о религии и культуре меннонитов, поделились со мной две дальние родственницы, Тамара Петровна и Екатерина Генриховна (тоже потомки Классен), проживающие в городе Марганец. Они были хорошо знакомы с моей матерью, знали некоторых из ее родственников.

Основательное знакомство с Крымом, начатое когда-то с моих нечетких детских впечатлений, я продолжил сам, побывав едва ли не во всех "уголках" полуострова вместе с местными краеведами и археологами (Л. 52). Значительно мне в этом помогло знакомство с новосибирцем, энтомологом, художником, писателем Виктором Степановичем Гребенниковым, бывшим симферопольцем (Л. 51-53) (к сожалению, и его уже нет в живых). Яркие впечатления о достопримечательностях Крыма подкреплены множеством фотоснимков, открыток и книг о нем. Встречались остатки древних погребений и, совсем недавние, разрушенные в войну бомбежками довоенные кладбища... Где здесь, в Крыму, упокоились останки родителей моей матери, ее братьев, других близких, есть ли какие-нибудь документы об их жизни, аресте, кончине - мне так и не удалось узнать. В архиве города Симферополя мне ответили: "Довоенные данные не сохранились...". Родительский дом моей матери (г. Симферополь, ул. Февральская, 12), сохранившийся во время войны, теперь запечатлен в моей памяти, как на фотоснимке.

Большое письмо с воспоминаниями о давних днях молодости моих родителей прислал друг отца тех лет СВ. Зонн. Прислал сохраненные экспедиционные дневники и письма моего отца сын нижегородского друга отца А А Формозов. Поделилась своими воспоминаниями о жизни в Н. Новгороде (в семье А.И. Тарасова) Н.Л. Фомичева, внучка С.А. Малых, дополнив некоторые данные по Малых. Неожиданно исторически глубокий материал о происхождении фамилии Ненюковых и их дальнейших судьбах, подготовленный СЛ. Шишловым, был прислан из администрации города Саранска (наверняка, не без доброго внимания мэра города И.Я. Ненюкова).

Были даже небольшие "открытия" (для меня). Например, что мой добрый знакомый по Мариинску писатель-природовед И.В. Зыков "до Мариинска" некоторое время жил и работал в Нижнем Новгороде. Оказалось, что знакомая мне по мимолетной встрече в Н. Новгороде (как родственница) Е.А. Кухтерина (Малых, "тетя Леля") имела когда- то очень непосредственное отношение как раз к тем золотым приискам в горной Мариинской тайге, где ходили мы в школьных походах. Оказалось, что в Забайкалье, вблизи от мест моей "Саянской экспедиции" 30 лет ранее ходил экспедиционными маршрутами мой отец...

Интернет, как более современное средство общения и поиска информации, к сожалению, открыл лишь самые внешние подступы к архивам и информационным базам. Но по конкретным электронным адресам удалось связаться с проживающим во Франции М.В. Воронцовым-Вельяминовым (дальним потомком Ненюковых). из труднодоступной теперь Эстонии ученые-ботаники подготовили и прислали большое электронное письмо о Ф.С Ненюкове (с его портретом).

Так добрым участием многих близких, знакомых и незнакомых мне людей, храм Памяти расширялся и наполнялся, а я постепенно начинал в нем все различать, понимать, оберегать, все отчетливее и ближе звучали наполняющие его имена. Отдельно следует сказать об опыте работы с Государственным Архивом Нижегородской области (ГАНО), общение с которым продолжалось несколько лет. Первоначально, ознакомившись с общими правилами и получив доступ в читальный зал, желая уточнить данные о дате рождения моего деда - нижегородца, я заказал несколько дел с метрическими записями за период, включающий эту дату. Я начал с церкви "Иоанна Предтечи на слободе" (Л.1, с. 207), ближайшей к месту проживания, и сравнительно быстро нашел требуемую запись в огромной зашнурованной папке (Л. 10.3).

Мои надежды на столь же успешное продолжение поиска по другим Ненюковым (например, братьям деда) быстро угасли. Поскольку в Благовещенском монастыре в пору жизни деда действовало несколько церквей, приходилось заказывать по несколько тяжеленных папок. "Раскопки" в них были безрезультатны, сотрудники ГАНО роптали по поводу моего непрофессионализма (заказы полагалось делать заблаговременно). В следующие "визиты" в Нижний Новгород я уже планировал несколько дней для посещения ГАНО. изучил его "Путеводитель по фондам" (Л. 10.1), имена всех нижегородских церквей, но даже крохотных результатов не было. Невозможность оперативного копирования также являлась существенным для меня ("иногороднего") неудобством.

Пришлось "сдаться на милость провидения" и просить ГАНО выполнить поиск по моему заказу. Это затянуло процесс "общения" с ГАНО, а преимущество было в том, что мне присылали уже профессионально выполненные заказы, копии (Л.10.2, 10.4- 10.6).

Вот лишь некоторые из проблем "общения" с Архивами. Основная - в том, что Архивов в городе может быть несколько, обособленных по давности документов (например, Балахнинский) или по их "ведомственной" принадлежности (например. Епархиальный фонд). Крещение ребенка могло осуществляться в церкви, весьма отдаленной от основного места проживания родителей (в селе и т.п.). Сложно учесть и многократные перемены наименований "населенных пунктов", административного деления (например, город Лукоянов когда-то относился к Пензенской губернии). Трудности поиска может создавать даже само название "населенного пункта" - например, в Нижегородской области I 1 наименований "Зименки".

Безусловно, и терминология архивных документов - и в служебной "описи", и в самом "первоисточнике" - оригинале, требует подготовки. Пришлось находить и внимательно перечитывать соответствующую "вспомогательную литературу", чтобы "в контексте времени" "уловить" "{уть таких понятий, как, например, "купечество", "гильдии", "почетное гражданство", "меннониты" и т.п.