|
|
|
Из вашего письма от 19 ноября вижу, что мне надо объясниться. Я должен был выехать
из Болдина 1-го октября. Накануне я отправился верст за 30 отсюда к кн. Голицыной, чтобы
точнее узнать количество карантинов, кратчайшую дорогу и пр. Так как имение княгини
расположено на большой дороге, она взялась разузнать всё доподлинно.
На следующий день, 1-го октября, возвратившись домой, получаю известие, что холера
добралась до Москвы, что государь там, а все жители покинули ее. Это последнее известие
меня несколько успокаивает. Узнав между тем, что выдают свидетельства на свободный
проезд или, по крайней мере, на сокращенный срок карантина, пишу на этот предмет в Нижний.
Мне отвечают, что свидетельство будет мне выдано в Лукоянове (поскольку Болдино
не заражено), в то же время меня извещают, что въезд и выезд из Москвы запрещены.
Эта последняя новость, особенно же неизвестность вашего местопребывания (я не получал
писем ни от кого, даже от брата, который думает обо мне, как о прошлогоднем снеге),
задерживают меня в Болдине. Я боялся или, вернее, надеялся по прибытии в Москву вас
там не застать и был уверен, что если даже меня туда и впустят, то уж наверное не выпустят.
Между тем слух, что Москва опустела, подтверждался и успокаивал меня.
Вдруг я получаю от вас маленькую записку, в которой вы сообщаете, что и не думали
об отъезде. - Беру почтовых лошадей; приезжаю в Лукоянов, где мне отказывают в выдаче
свидетельства на проезд под предлогом, что меня выбрали для надзора за карантинами
моего округа. Послав жалобу в Нижний, решаю продолжать путь. Переехав во Владимирскую
губернию, узнаю, что проезд по большой дороге запрещен - и никто об этом не уведомлен,
такой здесь во всем порядок. Я вернулся в Болдино, где останусь до получения паспорта
и свидетельства, другими словами, до тех пор, пока будет угодно богу.
Итак, вы видите (если только вы соблаговолите мне поверить), что мое пребывание здесь
вынужденное, что я не живу у княгини Голицыной, хотя и посетил ее однажды; что брат мой
старается оправдать себя, уверяя, что писал мне с самого начала холеры, и что вы
несправедливо смеетесь надо мной.
Засим кланяюсь вам.
26 ноября.
Абрамово вовсе не деревня княгини Голицыной, как вы полагаете, а станция в 12-ти
верстах от Болдина, Лукоянов от него в 50-ти верстах.
Так как вы, невидимому, не расположены верить мне на слово, посылаю вам два
документа о своем вынужденном заточении.
Я не перечислил вам и половины всех неприятностей, которые мне пришлось вытерпеть.
Но я не даром забрался сюда. Не будь я в дурном расположении духа, когда ехал в
деревню, я бы вернулся в Москву со второй станции, где узнал, что холера опустошает
Нижний. Но в то время мне и в голову не приходило поворачивать вспять, и я не желал
ничего лучшего, как заразы.
|
пушкин в лукоянове
